Василий Иванович шел не спеша. Годы уже не те, да и жарко уже. В руке видавшая виды авоська, с нехитрыми продуктами. Кефир, хлеб – стандартный набор пенсионера. Дед дошел до куста сирени и остановился, чтобы отдохнуть в теньке. Улица дачного поселка была пустынна. Не сезон ещё. Во всем поселке жило только несколько пенсионеров. Солнце клонилось к закату, наполняя воздух оранжевой истомой.


Сладковатый запах сирени навевал воспоминания. Прислонившись к забору, Василий Иванович прикрыл глаза. Огромные букеты сирени, улыбки на лицах девушек и слезы радости… Да… То был другой май. И звали его тогда просто Васей.

— Что, дед? Уже нажрал харю? – Неприятный голос принадлежал подростку в тяжелых ботинках. На бритой голове сверкал солнечный блик.

— Чего тебе, пацан?

— Хреново тебе, победитель? – Палец бритоголового указывал на грудь Василия Ивановича, украшенной орденской колодкой и гвардейской лентой. – А не надо было выигрывать! По другому бы жили. Видел, как немцы побежденные живут? В порядке и достатке!

— Порядок? Мы не за порядок воевали. А со злом боролись. С тем злом, которое нам этот порядок несло. Новый порядок. Мы – то, наивные думали, что война закончена. А оказалось, что нет. Война со злом идет всегда. И зло то — в людях, в душе. Одни борются с ним сами, другим надо помочь. – Рука метнулась быстро, как тогда, на войне.

— Иногда, когда зло в душе велико, помочь можно только сильными лекарствами. Как тебе. Утомился я, что-то. Домой пойду.

Дед, продолжая бубнить о добре и зле, наклонился к телу пацана, вытер штык нож о футболку скинхэда, плюнул презрительно на татуировку свастики на предплечье и пошел по дороге. В сторону заходящего солнца. И плечи его стали шире, и спина выпрямилась. И вроде, сбросил лет десять…

Шел по дороге Василий Иванович. Нет! Просто Вася. Вася Тёркин.

©